Половину валовой продукции в Казахстане производят мелкие подворья, которые не видят никакой поддержки государства.

Недавние парламентские слушания, посвященные проблемам агропромышленного комплекса, собрали десятки специалистов отрасли. Чиновники заявили о стагнации сельского хозяйства и падении его показателей, передаёт портал 365info. Еще в 2017 году работавший тогда вице-министром сельского хозяйства Толеутай Рахимбеков предупреждал, что экспортоориентированность скажется на спекулятивных ожиданиях, продовольствие начнет дорожать. Так оно и вышло. И сейчас, занимая пост председателя правления Национального аграрного научно-образовательного центра, эксперт говорит, что от старых проблем отрасль избавит только изменение структуры.

Слова вместо дел

— У нас что ни отчет из Минсельхоза, то замечательные показатели. А вот спикер сената утверждает о стагнации отрасли. Как на самом деле? 

— Отрасль действительно стагнирует. Тех темпов роста, о которых говорят, недостаточно. Потенциал намного больше.

Я подготовил периодику развития сельского хозяйства за годы независимости.

До 1995 года в Казахстане сохранилась советская совхозно-колхозная система, хотя вся экономика уже перешла на рыночные рельсы. Это было нужно, чтобы сохранить цены на продовольствие и избежать социального напряжения. Потом был период массовой приватизации, который не мог не отразиться на результатах отрасли. Любое хирургическое вмешательство всегда переживается болезненно.

Примерно к 1998-1999 годам наступило резкое падение всех показателей. И по поголовью скота, и по земельным площадям были потери в 2-5 раз. Допустим, те же площади кормовых культур снизились почти в 5 раз.

Потом, с 1999-2000 годов началась стагнация. А в 2002 наступил достаточно хороший подъем сельского хозяйства. К 2010 году мы уже вышли в целом на уровень самообеспечения по сельхозсырью.

С 2011 года должны были заняться структурной перестройкой — с количественных показателей перейти на качественные. Вместо этого увлеклись всякими неподготовленными проектами.

Потенциал племенного скотоводства есть, он мощный. Мы могли бы закидывать те же Россию и Китай говядиной. Но, как говорят военные, для этого нужно было подготовить тылы. Что именно? Менять структуру. И об этом на парламентских слушаниях я сказал.

Если рассматривать структуру валовой продукции, в сельском хозяйстве есть три направления. Традиционные растениводство и животноводство и сфера услуг. С учетом специфики сельского хозяйства, два первых направления занимают у нас примерно 30-35%. А вот сфера услуг, даже по данным официальной статистики, всего 0,3%.

Много хотите, мало получите

— Что вы подразумеваете под сферой услуг?

— Это система заготовки, закупа сельхозсырья у товаропроизводителя, его хранение и первичная обработка для длительного хранения. Кроме того, необходимо оказание сервисных услуг. Те же ветеринария, кормозаготовка, поставка техники и ГСМ. Также повышение квалификации персонала, информационное и маркетинговое обеспечение, система кредитования. В последние 10 лет подавляющее большинство сельхозпроизводителей оказались отрезанными от господдержки. И от субсидий, и от дешевых кредитов.

— Кому тогда ушли выделенные деньги?

— В основном получателями господдержки оказались крупные товаропроизводители.

— Которые в ней не особо нуждались, да?

— Им она тоже нужна. Но началась погоня за субсидиями. Если мне память не изменяет, в 2002-2003 годах в Минсельхозе было 7-8 видов субсидий.

К 2017 году мы пришли с 65 видами. Субсидировалось все, что попадалось на глаза. Оставалось только субсидировать зарплату в отрасли. Однако правила были прописаны так, что несли много коррупциогенных рисков.

Кто помощи рад?

— И требованиям было тяжело соответствовать?

— До сих пор субсидируются откормочные площадки с количеством скота более тысячи голов. Если посмотреть ту же статистику, там поголовье свыше 500 голов самое максимальное. И таких товаропроизводителей по стране всего 302. А свыше тысячи едва наберется несколько десятков. То есть субсидии были рассчитаны на ограниченное количество участников отрасли.

То же самое можно сказать и об удешевленном топливе. Механизм выстроен так, что оператор привозит в район топливо, на которое у большинства в весенний период просто нет денег. И даже если средства найдутся, где хранить топливо? Склады есть только у крупных участников

За 2019 год статистики пока нет, но на 1 января 2019 года в Казахстане было зарегистрировано 206 тысяч крестьянских хозяйств и 16 770 тысяч юридических лиц. Ровно половина фермеров имеет земельные наделы средней площадью около 10 гектаров. То есть они совсем мелкие. И это даже не личные подсобные хозяйства, которых почти 1,7 млн, и они производят половину валовой продукции. Вывод — половину валовой продукции производят фермеры, не имеющие ни одного тиына господдержки.

— Если эта проблема давно известна, почему при разработке госпрограмм эти нюансы не учитываются?

— В госпрограмме на 2017-2021 годы были предусмотрены меры поддержки для мелких сельхозтоваропроизводителей. Начать должны были с них. Но в 2018 году произошла серьезная корректировка направления господдержки. Опять в основном ушли в мясное скотоводство, а внутри него — на крупных участников рынка.

Экспортёрам — все добро

— То есть все шло к тому, что поддерживать государство будет только тех, кто готов работать на экспорт?

— Да. При этом, не взирая на то, что кто-то должен снабжать продовольствием внутренний рынок. Мы не зря говорим, что практически во всех программных документах целью было обеспечение продовольственной безопасности. А что это такое?

— Наличие и доступность.

— Именно, физическая и экономическая доступность. Чтобы продовольствие было в наличии по приемлемым ценам.

— Говядина по 2 800 тенге за килограмм — разве это доступно экономически?

— О чем и речь. Давайте посчитаем. В среднем в год человек съедает 50 килограммов мяса. Значит, только на говядину ежегодно нужно выделить из бюджета 140 тысяч в год. Или 12 тысяч тенге в месяц

Давайте вспомним, какая средняя зарплата в стране? И кроме мяса ведь есть еще и другие продукты, и другие траты — одежда, обучение, коммунальные услуги и пр. Так что цены на продовольствие очень высокие.

— Некоторые семьи перешли на более дешевую курятину, да и та на этом фоне также подорожала.

— Так это естественно. Вот многие задаются вопросом, почему подорожали яблоки? Представим, что по каким-то причинам они исчезли с рынка. И они подорожали. Но когда растут в цене все овощи и фрукты, возникают вопросы.

Надо понимать механизм ценообразования. Основной поставщик в городах — это рынок. И все продавцы в первую очередь ориентируются на цены на мясо.

Люди ведь идут на базар именно за мясом, там большой выбор по нормальным ценам. Следовательно, как только дорожает мясо, поднимается в цене и все остальное.

Спекулятивные ожидания

— В Минсельхозе не могут не знать всех этих простых вещей. Сдержать рост цен на продовольствие в прошлом году пыталось Миннацэкономики. Даже объявили какие-то субсидии для крупных торговых сетей, лишь бы они не повышали цены. Отчетов о реализации этих мер нет.

— Появилась еще одна особенность последних двух лет — 2018 и 2019 годов. Цены начали расти осенью, это аномально. Ведь это период урожая и забоя скота, когда, по логике, должно все дешеветь. Подорожало же все на фоне спекулятивных разговоров об экспорте мяса и скота.

— И вот введен запрет на экспорт живого поголовья.

— И абсолютно правильно. Пока эффекта от этого запрета мы не видим, так как ценообразование на продукты питания носит сезонный характер. Когда принимали решение запретить экспорт живого поголовья, была зима. До мая — период традиционного роста цен на мясо.

Результат запрета на экспорт мы увидим где-то в июле-августе. Не раньше. Как раз в это время начнется второй этап забоя скота. Это период подготовки к новому учебному году у сельских родителей. Единственный капитал, который они могут быстро обратить в деньги, это скот.

Чтобы все эти капризы рынка не сильно давили на людей, надо делать структурную перестройку сельского хозяйства. И делать это на кооперативной основе. Об этом говорит весь мировой опыт.

Кооперативы и их возможности

— Наши боятся кооперации и потери собственности.

— Разъяснять надо. Все путают, что речь идет о возрождении колхозов. Ничего подобного. Точно также глубочайшее заблуждение о бесполезности инноваций среди мелких товаропроизводителей. В мире есть много технологий, рассчитанных на небольшие фермерские хозяйства.

Кооперативы нужны для регулирования эффективности деятельности каждого фермера. Кооперация должна быть сервисно-сбытовой. К примеру, 300 сельхозтоваропроизводителей объединяются и создают 301-е юридическое лицо. Оно будет отвечать за продажу готовой продукции, снабжать все 300 фермеров семенами, ГСМ и кормом. Это очень прогрессивный механизм.

У нас даже есть свой позитивный опыт. В стране работал Единый зерновой холдинг, который продавал урожай за границу. В СКО, Акмолинской, Костанайской и Павлодарской областях создали кооперативы для обеспечения фермеров доступными кредитами. Даже наши крупные зерновые агрохолдинги, куда входят их мелкие дочки, по сути процесса — кооперативы. Сами холдинги оптом закупают ГСМ, технику, удобрения и за счет этого получают скидку в 20%. В общем, на самом деле выход есть. И не один. Нужно начать делать, а не только говорить.