Так уж повелось, что каждый руководитель в нашей стране имеет свое видение правильного пути развития вверенной отрасли. Вот и в этот раз не успели еще закрыться двери за предыдущим министром сельского хозяйства, как новые властелины аграрного сектора объявили о кардинальной смене курса.

Начать решено с самого важного – с денег. Уже в следующем году фермеров ждут новые правила субсидирования. О том, к чему такие потрясения и где гарантия, что после реформ страна не останется без провианта, газете «КАРАВАН» рассказал первый вице-министр сельского хозяйства РК Арман ЕВНИЕВ.

Кто отключил крестьянам мозг?

– Заявление нового руководства минсельхоза о том, что правила субсидирования будут пересмотрены, моментально подняло панику среди фермеров. Но насколько существенными будут изменения?

– Можно, я сначала объясню сам смысл всех наших реформ? Знаете, одно время популярен был анекдот про мужика, который пришел в магазин за фруктами и требовал, чтобы каждое яблоко, каждая слива заворачивались в отдельную бумажную упаковку. “А будешь возмущаться – я килограмм изюма куплю!” – обращался он там к продавщице. Я часто этот анекдот вспоминаю, потому что мы с существующей схемой субсидирования уже давно не заняты ничем иным, кроме упаковки каждой изюминки.

Мы прописали каждый шаг: есть субсидии на закуп семян, удобрений, ГСМ, техники и так далее и тому подобное.

Целыми днями практически все сотрудники минсельхоза и сотрудники управлений сельского хозяйства в регионах заняты контролем за правомерным распределением этих субсидий, оформлением всех сопутствующих бумаг. В процесс активно вовлечены крестьяне. В итоге на само сельское хозяйство времени фактически не остается. И, на мой взгляд, с которым солидарен глава ведомства, это неправильно. По сути, многие существующие субсидии направлены на то, чтобы отключить мозг фермеров. И от такой “поддержки” нам надо отказаться, оставив лишь те субсидии, которые включают голову.

– Это как?

– Например, есть у вас 1 000 гектаров земли, и решаете вы, Анна, стать фермером. Приходите в областное управление сельского хозяйства, и чиновник раскладывает перед вами большую таблицу, в которой расписано, сколько денег государство субсидирует за ту или иную культуру. Смотрите вы на эту таблицу и видите, что за гектар пшеницы государство дает 350 тенге, масличных – 12 000, а сахарной свеклы – 70 000.

Почитали, прикинули и решили сеять то, за что вроде бы неплохо платят. И годами выращиваете эту культуру, не заботясь об урожайности, не задумываясь о рынках сбыта. В общем, отключили мозг и надеетесь только на государственные субсидии.

А есть другой вариант. У вас те же самые 1 000 гектаров, но мы даем субсидии не на продукцию, а на процесс. То есть удешевляем ставку кредитования, даем инвестсубсидии за введенные в эксплуатацию объекты и субсидируем инновационную составляющую. То есть возвращаем фермеру часть денег, потраченных на сотрудничество с учеными, внедрение новых технологий выращивания или сортов. Согласитесь, при таком подходе волей-неволей начинаешь задумываться о рентабельности, поиске рынков сбыта и так далее.

– Но, извините, чтобы переходить к такой схеме, надо сначала обеспечить фермерам доступ к кредитам. А они постоянно жалуются на бюрократизированность институтов “КазАгро” и недоступность коммерческих банков.

– Это понятно. И мы над этим работаем. По сути, именно это и должно стать нашей основной задачей как ведомства: дать аграриям доступ к дешевым и длинным деньгам, новым технологиям. Возможно, имеет смысл вдохнуть жизнь в кредитные товарищества, чтобы больше возможностей для кредитов появилось у мелких фермеров. Но, чтобы заниматься этой стратегической работой, нам надо отказаться от “заворачивания изюма”. Почти три месяца прошло с тех пор, как я вернулся в минсельхоз. Все это время я работаю без выходных и до поздней ночи. Практически весь наш аппарат так работает. И все заняты исключительно субсидиями.

Как сказали всем, что будем менять схему субсидирования, так вообще ажиотаж начался.

Из регионов, из всех отраслевых ассоциаций в Астану сейчас съезжаются представители с одной лишь целью: поиметь свой кусок этого пирога. По сути, распределение государственных денег превратилось в некий филиал театральной студии: каждый пытается как можно убедительнее заплакать, чтобы получить побольше денег. Недавно вот коневоды приезжали. Сама по себе отрасль очень доходная, все эти годы они спокойно выживали без государственной поддержки.

Но тут услышали, что идет дележка. Бросили все дела и теперь часами сидят на всевозможных совещаниях, придумывают себе проблемы и просят денег на их решение.

Чингисхан и свиноводы

– И по какому принципу в таких условиях решать будете, кому и сколько дать? Не боитесь обвинений в предвзятости?

– Знаете, в чем секрет успеха завоевательных армий Чингисхана, Александра Македонского и других? Они состояли из небольших независимых отрядов, которые постоянно самостоятельно искали деревни и города для завоевания. Задача полководца была в том, чтобы обеспечить эти отряды оружием и подмогой в нужный момент, указать стратегическое направление, но куда конкретно идти – отряды решали сами.

За последние годы в отечественном сельском хозяйстве произошли кардинальные и знаковые изменения: у нас появились и встали на ноги отраслевые ассоциации. Я помню, как мы их создавали, как многие не понимали, для чего это все. Но сейчас я вижу, что в сельском хозяйстве появились сильные игроки, способные мыслить стратегически и добиваться своих целей. По сути, у нас сформировались эти самые отряды, с которыми можно завоевать мир. Конечно, речь идет не о войнах и грабеже, а о выходе продукции на рынок, но смысл тот же, что и в древности: мы, как древний полководец, должны обеспечить воинов подкреплением, но куда идти – они пусть решают сами.

Сейчас мы готовы разговаривать с фермерами исключительно как с партнерами: представители ассоциаций должны приходить к нам не артистизм свой показывать, а с конкретным планом действий: есть такой-то рынок, мы можем его взять потому и вот поэтому, но для этого нам нужно это и еще вон то.

Лучше, если они сразу приходят с таким планом, но по факту все наши диалоги начинаются примерно одинаково: дайте денег. Потом уже, после переговоров, обсуждений и разбирательств вырисовывается готовая картинка.

– У того же Чингисхана воинов за ошибки, насколько я помню, карали смертью. А у нас как будет? Деньги-то на субсидии выделяются государственные…

– А кто сказал, что фермерам нужны только деньги? Вот, например, недавно приходили свиноводы. Просили изначально увеличить субсидии. Но, как потом выяснилось, гораздо больше им нужны не деньги, а снятие адмбарьеров для экспорта в Китай. Там цена выше, и, попади они на тот рынок, у них увеличиваются доходы и появляются деньги на дальнейшее развитие даже без наших субсидий. И такими вопросами должно, на мой взгляд, в основном и заниматься министерство. Но нам некогда. Мы разрабатываем правила субсидирования, контролируем целесообразность субсидирования и отчитываемся о выделенных субсидиях.

– И все-таки… Кто и как будет отвечать, если субсидии не приведут к заявленным целям?

– Такой риск есть при любом формате распределения субсидий. Но в том, который мы предлагаем сейчас, все же рисков меньше, потому что, во-первых, мы даем бизнесу возможность самостоятельно выстраивать стратегию развития, а во-вторых, себе возможность заниматься по-настоящему стратегическими вопросами, а не выяснять, всем ли верно начислили 350 тенге за гектар.

Ну и плюс, переходя к новой схеме субсидирования, мы в полной мере будем использовать инструменты проектного менеджмента. Это, во-первых, четкое целеполагание. У каждого проекта должна быть конкретная цель, разбитая на этапы и индикаторы. Второй момент – это персонификация ответственности.

Если проект отраслевой ассоциации одобрен, то за ним обязательно должен стоять политический госслужащий в ранге, например, вице-миинстра, который берет на себя личную ответственность за достижение результатов.

Да, проект может быть расписан на пять лет, но ведь есть и промежуточные целевые индикаторы. И уже через год можно видеть, достигнуты эти промежуточные цели или нет. Если нет, то можно сделать замечание или выговор, если же и через два года индикаторы не достигнуты – освободить человека от должности с формулировкой “за недостижение целей”. За 26 лет, что я работаю, никого с такой формулировкой от должности у нас не освобождали. И это плохо. Госслужащие должны осознавать свою ответственность за принятие решений и конечный результат.

Я готов начать с себя. Я более десяти лет бьюсь за то, чтобы внедрить в нашем госуправлении проектный менеджмент. И вот сейчас выдалась прекрасная возможность на деле показать эффективность этого подхода.

Но для того, чтобы заниматься проектной работой, надо освободиться от бумажной волокиты.

Конечно, сразу отказаться от существующей схемы субсидирования невозможно. Поэтому текущий год – он внешне без особых изменений, но на самом деле мы проводим очень серьезную работу, и уже со следующего года правила субсидирования должны измениться полностью.

Виражи госуправления и трудности ЛПХ

– Каждая новая команда приходит в минсельхоз, по сути, с одними и теми же лозунгами: улучшим производительность, сделаем сельское хозяйство рентабельным и так далее. При этом методы предыдущего руководства полностью ставятся на списание. А как же преемственность? Ни от многочисленных ли преобразований наше сельское хозяйство все еще не самое образцовое?

– Если в машине руль держать постоянно прямо, будет ли она ехать прямо? Нет! Так и в госуправлении. Нужно всегда корректировать курс. Другой вопрос, что нам нужно научиться делать это понемногу, чтобы наша “машина” не ехала зигзагом.

Но мир меняется, причем с каждым годом все стремительнее. И чтобы к этим переменам адаптироваться, надо меняться самим. Так что изменения будут всегда.

Но сейчас мы пытаемся прописать четкие и понятные правила для этих изменений: государство будет поддерживать АПК, но не ради поддержки, а для развития.

Я за субсидии. На мой взгляд, мы должны в два раза увеличить сумму выделяемых на это денег. Но давать их только на развитие, а не на поддержку непонятно чего.

Вот, например, сейчас идет дискуссия о том, отказаться ли от субсидий за килограмм мяса и литр молока для частников. Мое мнение однозначно: эти субсидии – зло. Продуктивность у этих коров минимальная, но вот эти 10 тенге за литр от государства не позволяют человеку включить мозг и просчитать, насколько ему выгодно держать корову.

– А если они сядут и посчитают? А потом выяснят, что коров держать невыгодно? На городских базарах практически все мясо с частных подворий. Что будут есть горожане? Да и тех же сельчан кто кормить будет? Как-никак скот в доме – это гарантия сытой зимы…

– Так рассуждают городские демагоги. Я все детство прожил в селе и знаю, что такое подворье. Это когда ты перед школой должен пойти в сарай, покормить скот, после школы – опять в сарай и вечером еще раз. Итого – более трех часов в день на пять коров. И еще мама, которая работает учительницей, после работы должна пойти и несколько часов потратить на то, чтобы этих коров подоить. Извините, не полезнее ли тому деревенскому пацану это время на изучение языка потратить? Или книжку почитать? Да просто отдохнуть, как городскому?

Если подойти с рыночной точки зрения, то насколько рентабельны все эти трудозатраты? Может быть, не давай мы ему эти несчастные 10 тенге за литр, он бы давно занялся чем-то более выгодным?

Или, если хочет заниматься именно животноводством, объединился бы с соседями, стал бы фермером? Мы должны уйти от натурального хозяйства к промышленному. Поэтому и говорим: не будет субсидий за килограмм или литр. Будет субсидия за технологию и прогресс.

“Удиви меня!”

– Вы много говорите о каких-то общих тенденциях и стратегии, но если перейти к конкретике: сколько должны производить мяса животноводы, зерна – хлеборобы и так далее лет через пять? Ведь, как я понимаю, соответствующие планы и индикаторы в минсельхозе есть?

– У нас есть понимание того, сколько надо. Но сейчас хотим услышать фермеров. Мы говорим: удивите нас четкостью своих планов и просчитываемостью действий. Нам не надо полностью закрывать импорт по тем или иным продуктам или во что бы то ни стало в ущерб себе наращивать экспорт.

Мы предлагаем универсальные инструменты: инвестиционные и инновационные субсидии, субсидирование процентной ставки. Плюс мы должны заниматься инфраструктурными вопросами. А сколько производить мяса, молока, масла, хлеба или другой сельхозпродукции, это должен решать бизнес.

– Не останемся ли мы в итоге голодными? Помните, как год назад дефицитом стала картошка? Просто потому что ее практически всю скупили россияне?

– Что лишь доказывает выгодность этого бизнеса! То есть спрос есть. Теперь важно, чтобы в отрасль пришли инициативные люди, способные принимать решения и нести за них ответственность.

– Но сколько в итоге будет стоить провиант для рядового казахстанца? Уже сейчас мясо на наших базарах продается по 2 тысячи тенге за килограмм, при этом животноводы жалуются, что им этих денег мало, и грезят экспортом…

– Мы должны различать долгосрочную эффективность и краткосрочную результативность. Пока у нас в основном делается выбор в пользу краткосрочной результативности. Если мы хотим, чтобы росло благосостояние страны и каждого гражданина, то необходимо заложить крепкий фундамент, в основе которого справедливые показатели. Производителям нужна хорошая цена.

Есть часть населения, для которой эта цена слишком высока. Значит, и помогать надо именно этим социально уязвимым слоям!

Для страны в целом это будет гораздо дешевле и выгоднее, чем искусственное сдерживание цен, которое практикуется сейчас. Плюс у акимов освободится время – им не надо будет ходить по базарам и контролировать, чтобы цены были ниже рыночных. Я вообще эту фразу не очень понимаю: если эта цена сложилась на рынке и всех устраивает, значит, она рыночная.

Если она ниже рыночной, это значит, что производитель продает себе в убыток. А как ему в таком случае жить и платить зарплату своим же сотрудникам? Поэтому повторюсь: нам нужна рыночная стоимость продуктов.

Что в итоге мы получим в долгосрочной перспективе? Бизнесмен идет туда, где видит выгоду. То есть в производстве продуктов появятся новые игроки, которые подстегнут конкуренцию и в перспективе спровоцируют реальное снижение цен за счет увеличения производительности, улучшения технологий и так далее. То есть в итоге мы так или иначе придем к требуемому результату.