Специалистами АО «Информационно-учетный центр» завершен мониторинг использования земель, отведенных под пастбищные угодья. При этом выяснилось, что почти 37 тыс. казахстанских сельхозформирований не используют их должным образом, передаёт МИА “Регистр ТВ Казахстан”.

У одних большая часть выпасов попросту простаивает по причине нехватки, а то и полного отсутствия скотины. Другие от безысходности или по незнанию используют пастбища слишком интенсивно, с чрезмерной нагрузкой, что ведет к их деградации.

О том, что показал мониторинг, в чем его особенности, и придут ли к нарушителям налоговики, рассказал главный специалист АО «ИУЦ» Азамат Курманов.

– Азамат, для начала поясните, почему мониторинг был проведен по данным на 1 апреля, а результаты его появились только сейчас?

– Дело в том, что подведомственная Минсельхозу организация закрыла нам интеграцию с базой данных по идентификации сельскохозяйственных животных (ИСЖ). Без этой базы система не могла вести расчеты.

Как только доступ к базе ИСЖ был получен, мы смогли произвести расчеты на конкретную дату – 1 апреля текущего года. Следующий «срез» планируем провести на 1 октября 2021-го.

– Что показал мониторинг?

– В Казахстане пастбища занимают около 75 миллионов гектаров. Из них оцифровано, то есть внесено в базу только 62 миллиона. Остальные находятся вне зоны мониторинга. Так что не случайно возникают вопросы к акиматам на местах. Почему они не занимаются проблемами животноводства?

Как показал текущий год, цена управленческих ошибок или несвоевременно принятых мер в животноводстве слишком высока: потом всем миром приходится спасать голодающих животных.

Согласно нашим данным, из 62 миллионов гектаров около 22 миллионов пастбищ либо не используются совсем, либо используются не так активно – нагрузка здесь менее 20%. Еще около 17 миллионов гектаров, напротив, чрезмерно перегружены. На них оказывается нагрузка более чем на 100%. Это ведет к деградации выпасов и их потере.

В общей сложности нерационально используются 96 тысяч пастбищных участков общей площадью 38,3 миллиона гектаров.

– В ходе мониторинга Вы выявили нарушителей, и что дальше? Есть какие-то рычаги воздействия на них?

– Согласно действующему законодательству, маслихаты на местах могут утвердить предложенные акиматами повышенные ставки земельного налога. Хотя поднять их могут не более чем в 10 раз, но это до следующего года.

С нового, 2022 года можно будет увеличить земельный налог на неиспользуемые земли уже в 20 раз! То есть тем, кто ведет себя как «собака на сене», будет невыгодно держать много земли и не использовать ее. Это будет слишком дорого обходиться.

Не стоит забывать и о фискальной составляющей. Если «включить» на всех неиспользуемых землях повышенный налог, то бюджет может дополнительно пополниться на 10–15 миллиардов тенге.

– Азамат, когда мы говорим о наказании, не кажется ли Вам такой подход слишком уж упрощенным? Пастбища везде разные, почва отличается, трава на них также отличается даже внутри одной области. Насколько уместно вести расчет только по количеству скота и площади пастбищ?

– Согласен, но только отчасти. Мониторинг и повышенный налог – это не самоцель. Главная задача – стимулирование землевладельцев к эффективному использованию земельных ресурсов. Используешь, получаешь прибыль – хорошо. Не используешь – верни государству, чтоб эти земли мог арендовать другой фермер. Логика простая.

Что касается методики мониторинга, то, действительно, пастбища различаются и по видовому составу трав, и по кормовой емкости, и по другим параметрам. Но, во-первых, нормативы нагрузки для каждого региона, в зависимости от вида почвы, также различаются, и хорошо, что учитывается этот параметр.

Во-вторых, мы идем от общего к частному. Здесь и сейчас у государства нет инструментов, которые бы на уровне сельских округов позволяли вести мониторинг использования пастбищ.

Есть некоторые предпосылки, вроде планов пастбищного оборота районов, утверждаемых маслихатами. Но по большому счету, будем честны, эти планы лишь формальность. Разрабатываются и принимаются местными органами, только чтобы исполнить требование законодательства.

Никто по этим планам не живет и скот не пасет. Допускаю, что какие-то села или хозяйства реально разрабатывали планы и применяют их, но я говорю о системности на уровне государства.

Наш мониторинг – это пока единственный инструмент, который позволяет оценивать эффективность использования ресурсов государства. Да, мы пока не вникаем в ситуацию по каждому конкретному селу, но это вопрос времени. Когда данные удастся систематизировать на уровне областей, районов, тогда мониторинг будет вестись уже на уровне конкретных сел.

Не могут оставаться незамеченными и такие случаи, когда у хозяйства два миллиона гектаров пастбищ и, условно, тридцать баранов. Тут уже вопрос о качестве этих пастбищ не стоит. Зачем тебе столько земель? – вот как звучит вопрос. Эта земля простаивает, в то время как другие фермеры не знают, как прокормить свой скот.

Если государство решит этот вопрос, заберет у тех, кто земли не использует, и передаст пастбища более эффективным хозяйственникам, тем, кто в них нуждается, считаю, свою задачу мы выполним.

– Но вернемся к двум миллионам гектаров пастбищ. Насколько известно, это реальная история из жизни Мангистауской области. Так почему бы просто-напросто не опубликовать имена всех землевладельцев, а главное тех, кто использует пастбища нерационально? Что-то вроде «доски позора»?

– Есть много юридических нюансов. Основная проблема в том, что договор заключается между землепользователем и акиматом, и формально только одна из этих сторон может детали этого
договора озвучить. Но это не ограничивает СМИ направлять в акиматы подобные запросы и соответствующие списки публиковать.

Вопрос создания публичного земельного кадастра уже давно обсуждается. Возможно, в скором будущем изменения в законодательство будут внесены, и мы сможем озвучить полную информацию обо всех землях. Так, чтоб каждый желающий мог зайти в электронную базу и посмотреть, кому принадлежит этот вот простаивающий участок.

– Так сказать, общественный контроль, помимо государственного…

– Да и, кстати, инструменты для «общественного» контроля уже есть. Программисты нашего центра создали специальное приложение «Агро102», через которое можно факт нерационально используемых земель зафиксировать. Данные будут поступать земельным инспекторам для принятия решений.

Грубо говоря, фермер видит, что поля по соседству заросли бурьяном, угрожают его посевам. Он устанавливает приложение, фотографирует с его помощью эти соседние земли и отправляет в «облако». Одновременно сигнал поступает земельному инспектору, который должен принять меры, уведомить владельца заброшенного участка.

Чьи конкретно это поля, приложение «видит» через геолокацию.

Особенно это предложение актуально для юга страны, где слишком маленькие площади земельных наделов и космомониторинг не так эффективен.

– Проблема в качестве спутниковых снимков?

– Нет. Наши сотрудники использовали снимки в 2–3 раза более качественные, чем в зерносеющих регионах, но даже от высококачественных снимков должного эффекта нет. Причина в низком уровне оцифровки. Проще говоря, когда фермер «рисует» поля и вносит в базу, он где-то может отклониться от границ своего владения. Когда у хозяйства 10 тысяч гектаров, такие отклонения существенно общей картины не меняют, погрешность небольшая, и поэтому расчеты объективны.

Когда же у фермера всего 20–50 гектаров, любое отклонение в 1–2 метра и ошибка при оцифровке уже создают проблемы с объективностью расчетов. Кроме того, те индикаторы, которые были заложены в систему для зерносеющих регионов, не совсем подходят для южных областей страны. Здесь и объемы, и культуры не те.

В общей сложности в агротехнологиях применяют более 160 индикаторов, и если часть из них мы уже освоили, то какие-то еще внедряем. Информационную систему – машину – нужно научить правильно считать и вносить в нее правильные данные.

То, что до нас никто этого в Казахстане не делал, одновременно и почетно, и создает некоторые сложности. Нужно время, чтобы отработать такой надзор в «пилоте», а потом внедрять его повсеместно. Это касается и мониторинга пастбищ, и пашни.

– Как применение технологий мониторинга пастбищ может помочь накормить животных, чтобы мы не видели больше голодающую скотину, как в Мангистауском и Кызылординском регионах?

– Здесь прямая связь: чем больше мы знаем о пастбищах, тем эффективнее сможем ими управлять.

Мы все забываем, что пастбища так же, как и пашни, требуют ухода и правильного обращения. Основная проблема – отсутствие оборота. Сейчас почти нигде в Казахстане нет научно-обоснованного использования выпасов.

После крушения системы крупных хозяйств – совхозов, в которых были налажены пастбищный оборот и содержание культурных пастбищ, раздробленные на более мелкие территории фермерские хозяйства уже не занимались этим вопросом.

Мало кто из фермеров вообще подсевает травы на выпасных лугах, не говоря уже о внесении удобрений.

Когда всю эту информацию мы будем видеть в цифровом виде, тогда и меры господдержки будут приниматься оперативно. Опыт этого года показал, насколько такой подход важен.

Сами фермеры должны быть ответственнее, не полагаться полностью на государство, общественность и волонтеров. Конечно, в нашем менталитете заложен этот «ген взаимовыручки», но трезвый расчет должен быть, особенно у крестьян.

Сейчас доступны программы страхования пашен с государственным субсидированием. Есть инструменты и по пастбищам. Насколько я знаю, в этом году был отработан «пилот» как раз в Мангистау по страхованию пастбищ на наличие зеленой массы. Он показал себя хорошо: фермер получил страховые выплаты и на эти деньги смог закупить корма. Ожидается, что со следующего года проект будет запущен уже системно, на всей территории Казахстана.

Я веду к тому, что вот эти «пожарные» меры по спасению голодающих животных – крайние меры. Государству, в широком смысле, нужно работать на упреждение таких ситуаций. Во-первых, необходимо полное знание и учет всех земель. И пашни, и пастбищ, и земель запаса, и даже охраняемых территорий, природных резерватов. Все они должны быть оцифрованы.

Почему я упомянул о резерватах и заповедниках? На этих землях обитает множество травоядных животных. К примеру, на западе и в центре Казахстана – это, конечно, сайгаки. Я лично рад, что их популяция в последние годы восстановилась, но эти животные из-за отсутствия травы на территории резерватов все чаще стали совершать набеги на поля фермеров. Это большая головная боль для аграриев Актюбинской, Костанайской и Западно-Казахстанской областей.

Когда на твое поле приходит 5–10 тысяч голов сайги, фермеру сложно отогнать их, учитывая также и то, что они краснокнижные животные. Причем дикие животные посещают не только поля аграриев, но и сельские выпасы, которые и без того слишком скудны.

Задача государства – все это учесть и выработать системные меры, которые бы гармонизировали отношения в земельной сфере.