Каракуль во время войны служил золотым эквивалентом: за один американский танк, к примеру, можно было расплатиться сотней каракульских шкурок. В настоящее время в стране, в том числе и Туркестанской области, производство каракуля в упадке. Ученые Юго-Западного НИИ животноводства и растениеводства предпринимают меры, чтобы спасти генофонд каракульских овец, сообщается на сайте общественно-политической газеты «Южный Казахстан».

А. Омбаев, лауреат Госпремии РК, много лет проработавший руководителем НИИ каракулеводства, а затем — Юго-Западного НИИ животноводства (сейчас заведует кафедрой животноводства в Казахском Национальном аграрном университете), в интервью корреспонденту «ЮК» четко обозначил главные причины свертывания отрасли: «Народ хотел мяса, и овцеводческие хозяйства тут же переориентировались на мясо-сальные породы скота. Правда, арабские страны продолжают закупать у нас каракульских овец, но не из-за шкурок, а потому что мясо таких пород нежирное. Вторая причина сокращения поголовья кроется в отсутствии перерабатывающих предприятий, способных поглотить весь объем каракульских шкурок. Ведь перед каракулеводом неизбежно встает вопрос: что делать со шкурками?

Сдавать некуда, тогда зачем ему эта головная боль? Лучше заняться мясо-сальными породами овец. О каракульче вообще молчу».

Кто не знает, каракульча получается из нерожденных ягнят от возрастной, скажем так, овцематки после 130-го дня беременности. К счастью, в свое время НИИ каракулеводства разработал метод, исключающий варварский способ получения каракульчи. Но именно каракульча — наиболее ценный товар на мировых пушных аукционах. Каракуль — это то, что выделывается из шкуры трехдневного ягненка.

Сейчас в области осталось 38 тысяч каракульских овец. Из года в год поголовье сокращалось, в основном за счет этой породы. В итоге из нескольких миллионов остались тысячи.

— Абдирахман Молданазарович, как человек, много лет отдавший выведению новых пород овец — его опытом пользовались монгольские овцеводы, куда на помощь по направлению ЦК партии был направлен молодой специалист Омбаев, — со знанием дела говорит о проблемах в каракулеводческой отрасли, — рассказывает Б. Ажибеков, ученый секретарь Юго-Западного НИИ животноводства и растениеводства. Бахытжан Аманханович в свое время окончил Московскую сельскохозяйственную академию им. Тимирязева, кандидатскую диссертацию защитил по каракульским овцам. — Я невольно буду апеллировать к прошлому, чтобы понятнее было, что мы имели и что потеряли. И как нам сохранить то, что осталось. В свое время в Чимкенте был единственный на весь Советский Союз научно-исследовательский институт каракулеводства, в обязанность которого входило, помимо прочего, создание новых пород овец. Каракульская отрасль в Казахстане, вполне сформировавшаяся, берет начало в 1928 году, когда с помощью селекции были выведены казахстанские породы овец. За все годы было выведено 17 расцветок сура — это самое ценное, что есть в каракулеводстве. Сур имеет основание более темное, кончики завитков — светлые, при этом чем больше контрастность такого перехода, тем наряднее и ценнее сур. Наш известный ученый, лауреат двух Госпремий — СССР и РК — Хисемидулла Укбаев даже вывел овцу с бирюзовым каракулем. Южный Казахстан со своим каракулем выходил на международные пушные аукционы. Наш товар раскупался, дамы шили шикарные манто, шубы, полковники — шапки…

Сейчас сур — редкость. Нужно ли нам сегодня открывать перерабатывающие предприятия? Вопрос еще и в другом: наберет ли переработчик необходимый объем сырья, чтобы не остаться внакладе? Каракулевый завод, который был в Чимкенте, обрабатывал до двух миллионов шкурок. При том поголовье, которое есть в настоящее время, сделав простые арифметические расчеты, получим цифру в несколько раз меньше, чем когда-то перерабатывали. Можно было бы, конечно, создавать и небольшие предприятия, но тут должен быть интерес государства. Допустим, субсидирование каждой каракульской шкурки. Куда сейчас хозяйства их девают? Кто-то находит покупателей, а кто-то бросает как ненужный материал. Сейчас большинство каракулеводческих хозяйств в Сузакском и Отрарском районах, имеющих значительное поголовье каракульских овец, реализуют их на мясо.

Ученые стоят перед задачей сохранить чистоту каракульских овец, размножить их. Если мы этого не сделаем, то окончательно потеряем генофонд. Еще одни яркие признаки процесса потери — это завоз баранов-производителей из Калмыкии, где ученые нашего НИИ каракулеводства принимали самое непосредственное участие в создании отрасли, работая в этой республике много лет. Теперь же мы закупаем у них то, что было выращено не без участия наших специалистов.

Уже несколько лет наш институт работает с производственным кооперативом «Жомарт» в Отрарском районе — хозяйством, созданным на базе бывшего госплемзавода «Шаульдерский». Племенное поголовье в нем — свыше трех тысяч каракульских овец. Руководит ПК Абдиманап Толеп, который заинтересованно отнесся к нашему предложению реализовать одобренный Правительством трехлетний проект улучшения смушкового качества овец черной окраски жакетно-смушкового типа. Фермер правильно понял, что в той природно-климатической зоне, где находится хозяйство, лучше всего заниматься каракулеводством. Сейчас начался окот, по его окончании мы изучим, насколько успешным было научное обеспечение проекта.

Хороший каракуль можно получить только при содержании овец в пустынных и полупустынных зонах. Овца должна «выгулять» себя, проходя в день по 20-30 километров, выискивая необходимый травостой. И тогда можно получить красивый завиток. Овцы могут обходиться без воды в течение двух-трех дней. Приведу парадоксальный пример. В какой-то год немцы, восхищенные нашими каракульскими овцами, закупили их «на пробу», чтобы выращивать на своих тучных пастбищах, не подумав, что их эксперимент может закончиться плачевно, что и произошло. Слишком роскошные условия не для каракуля. Каракулеводство — это самая экономичная отрасль, на которую фермеры должны все-таки обратить свой взор. Даже при существующих проблемах. Уже давно идет речь о том, чтобы на юге проводить пушные аукционы, ведь каракульские овцы есть и в Жамбылской, и в Кызылординской областях. Аукционы могли бы стимулировать переработку. Но для этого, на мой взгляд, государство должно взять на себя создание центров по закупу смушек. Каракуль — по-прежнему валютный товар. Очень выгодный. Чтобы пошить манто, надо 40 шкурок. И такое дорогое изделие покупают! Но обидно, что Пакистан и Афганистан, которые не были нам сильными конкурентами на мировых аукционах, забрали у нас преимущество. Это легко было сделать — мы капитулировали в этом соперничестве.

Ученые привыкли верить в лучшее. Б. Ажибеков рассказал оптимистическую историю: «Были годы, когда тонкорунная шерсть тоже «не шла» на рынке, но ученые продолжали работать над тем, чтобы сохранить генофонд овец. И вот пришло время, когда спрос стал превышать предложение. Даже японцы обратились в наш НИИ, чтобы решить некоторые вопросы с продукцией тонкорунных овец».

Тогда ученые дождались. «И мы дождемся», — заверил Б. Ажибеков.