“Приписки и разнарядки мешают управлению отрасли, а неправильно принятые решения могут навредить рынку”.

Такое мнение в интервью «Караван.kz» высказал заместитель главы МСХ Азат Султанов.

О приписках и разнарядках

— Минсельхоз постоянно обвиняют в приписках. И в то же время именно глава вашего ведомства предложил списать миллионы тонн хлеба и тысячи голов скота. Что произошло?

— Откуда пришли приписки? Когда это было модно и за это получали ордена. Эти приписки накладывались друг на друга. Мы анализировали одну и ту же форму по зерну и видели, как цифры производства, внутреннего потребления, переработки и кормов расходятся. Поэтому уже давно пытались это исправить. Глава государства услышал эту проблемы и дал указание привести систему в порядок.

Это не обязательно ответственность. Мы считаем, что в первую очередь ответственности фермеров нет, потому что форма статотчетности такова, что в нее нет необходимости что-то приписывать.

Есть другой фактор: Бюро нацстатистики (БНС) использует выборку из массы хозяйств для расчетного метода по мелким хозяйствам. И здесь возникает погрешность: у одного фермера есть компетентность, у другого нет, у одного — хорошая техника, у другого – не очень. В итоге получается средняя температура по больнице, и на этой основе что-то рассчитывают. Мы считаем, что проблема здесь. Поэтому мы считаем, что статистическая отчётность должна быть индивидуализирована и каждый ее сдавал, чтобы расчеты шли напрямую. Когда вы сдаете напрямую, вас никто не проконтролирует.

— А как же акиматы?

— Приписки всегда были и будут. И акиматы будут этим заниматься, чтобы не снижать свои экономические показатели. Поэтому нельзя жестко ставить вопрос об ответственности. Поэтому мы попросили у экономического блока правительства не оценивать работу акимов по валовым показателям сельского хозяйства.

Надо отойти от оценки акиматов в сельском хозяйстве исходя из объёмов производства. Тогда у них отпадет нужда в приписках. Пусть они сдают эти статистические данные, но не надо оценивать их работу по ним. Акиматы можно оценивать по реализации инвестпроектов, по закупке сельхозтехники, по производительности труда.

С чего мы начали работу по припискам? С картошки. По статистике мы производили четыре миллиона тонн картофеля. Санитарная норма на человека в год – 100 кг. На 20 млн населения – это 2 млн тонн. Мы обеспечиваем себя на 200 %. Тогда откуда поступает к нам импорт? 10-15 тысяч тонн картофеля мы завозим в межсезонье.

2 млн тонн производятся организованными хозяйствами, 2,2 млн тонн – населением, в том числе ЛПХ. У нас 1,6 млн ЛПХ. Выходит, что каждое ЛПХ должно сажать 6 соток картофеля сажать. Где вы видели, чтобы люди столько картофеля у себя дома сажали? Ну не сходятся данные.

По молоку — 6,3 млн тонн мы производили. На бумаге. При этом на переработку уходило 1,7 млн. Берем на личное потребление, на нужды скота – выходим на 3,3 млн тонн. Где еще 3 млн тонн молока? Почему мы тогда зависим от импорта молочки? Зачем нам тогда такие цифры?

Нам, министерству сельского хозяйства, приписки не нужны. Мы лучше будем работать для процесса, но отчитываться по деньгам. Их никак не припишешь. Все подтверждается документами. Технику тоже никак не припишешь, потому что техпаспорта трактора и комбайна надо в системе зарегистрировать. Сколько семян посеял, можно рассчитать через нормы высева. По удобрениям — да, можно приписать. Но там мы можем посмотреть через объёмы производства и импорта.

Как только уйдем от приписок, сразу увидим реальную картину по урожайности. Когда мы в августе вводили ограничения на ввоз пшеницы, у нас переходящим остатком на элеваторах и в хозяйствах лежало 6 млн тонн. Потом, куда они делись? Пересчитали, 3 млн тонн недосчитались. А мы государственным решением можем вводить ограничения на экспорт, можем ограничение на импорт вводить. На базе статистических данных. А если данные недостоверные, мы можем сломать бизнес.

— Вы не заинтересованы в кривых цифрах?

— Для правильного решения нам нужна достоверная статистика. Пока у нас не будет достоверной статистики, у нас не будет правильных мер воздействия на рынок через стимулирование, мер господдержки, защиты.

В этом году министр сельского хозяйства доложил главе государства, что статистические данные не вызывают доверия и строить политику государства на основе этих данных чревато последствиями.

Все вы помните пресловутые 60 тысяч тонн говядины на экспорт. Опять же, они строились на данных по поголовью. А когда мы списали 2 млн голов КРС и 3 млн голов МРС – представляете, 5 млн мы списали как несуществующие. А данные на экспорт строились на этих цифрах. Экспорт когда появляется? Когда есть излишек. Надо было обеспечить внутренний рынок, потом вывозить на продажу. А тут, оказывается, мы еще не обеспечили свой рынок и, вывезя мясо на экспорт, оголили бы внутренний. Соответственно, почему мы сейчас очень осторожно подходим к экспорту? Мы ставим упор на экспорт продукции интенсивного животноводства. Это позволит быстро наполнить наш рынок. А по красному мясу тоже нужно… За счет высоких цен на экспорт можем обжечься. Почему мы до сих квотируем вывоз животных. Нам надо и мясокомбинаты обеспечивать сырьем, и поголовье контролировать.

Каждый министр хотел внести свою фишку в госпрограммы. Но в последние годы мы стараемся добиться преемственности и стабильности мер господдержки. Поэтому резких перекосов уже несколько лет нет: мы стараемся помогать не только крупным хозяйствам, в ущерб средним и мелким, и, наоборот, не развивать животноводство в ущерб растениеводству. Помощь должна быть стабильной и планомерной для всех, иначе это может нарушить инвестиционную привлекательность села.

Например, сегодня антикор заинтересовался рисками коррупционной составляющей при субсидировании производства молока. Мы посчитали, и оказалось, что срок окупаемости новой молочно-товарной фермы без помощи государства составляет 10 лет. А мы снизили ставку — и в сектор пошли люди.

А так наш рынок импортозависим по молоку. Мы до 500 тысяч тонн в переводе на молоко продукции импортируем. Соответственно, эти новые 500 тысяч тонн мы можем произвести сами.

О кормах для животноводства 

— За 30 лет площадь под кормовые культуры сократилась в четыре раза. Поэтому наше село и не могло выполнить те самые программы по экспорту мяса.

— Правильно. Надо развивать производство кормов. Это автоматически будет влиять на животноводство. Министерство будет стимулировать производство кормов через субсидирование семян, лизинг техники, через льготные кредиты, плюс отдельно дали акиматам задание, кроме культурного кормопроизводства, есть естественные пастбища для отгонного животноводства. Ведь когда-то и их засевали кормами. Пересев этих пастбищ и сенокосов должен быть, для того чтобы обновить кормовую наполняемость. На пастбищах для населения акимат должен эту работу проводить.

Те, кто занимается кормами, такие как Зенченко и Сауэр, уже перешли на орошение. Поставили дождевальные установки, и у них там уже двухгодичная обеспеченность кормами. Переходить на животноводство, не имея кормовой базы, неправильно.

— Минсельхоз будет предъявлять требования к откормочным площадкам и фермам?

— Уже есть такое требование. Оно касается государственных программ финансирования. Вы знаете, уже второй год идет программа льготного кредитования агросектора – программа тиражирования опыта СКО. 115 молочно-товарных ферм мы профинансировали через СПК. Был выделен бюджетный кредит. Как раз там главным условием для получения льготного кредита было наличие кормовой базы. Чтобы они не просто строили МТФ, а потом искали, где взять корма, а сначала показывали наличие базы, опыт работы, только потом мы им давали государственные средства.

Раньше мы вынужденно помогали хозяйствам, у которых не было кормов. Завозили из других регионов, напрягали КТЖ.

То, что касается программ кредитования и проектов, в которые мы вкладываем государственные деньги, там четкие требования по наличию кормовой базы устанавливаем. Работа идет.

О науке

— Все ваши предложения о развитии села предполагают быстрое развитие агронаук в стране. Но в последние годы на науку выделяют очень мало денег. У нас еще есть что развивать?

— Последние годы мы стараемся лучше финансировать науку. До 10 млрд в год целевое финансирование. В этом году приняли план селекции и семеноводства, где хотим обновить технический парк научных лабораторий. В первую очередь национального научно-образовательного центра. А для частников ввели повышенные инвестиционное субсидирование на специальную селекционную и специально семяочистительную технику. Это даст возможность развиваться не только государственной, но частной селекции.

Недавно глава государства наградил одного из авторов нового сорта пшеницы «Таймас». Есть знаменитая «Айна», сорт «Семеновна». Мы стараемся. Понятно, что конкурировать с мировыми производителями семянMonsanto и Sengenta мы не сможем. Но мы сильны в зерновом и кормовом производстве, делаем упор на наши отечественные сорта.

Сложные погодные условия показали, что районированные сорта больше пригодны для нас. В новом законопроекте возвращаем госреестр сортов. Но опять же там будут каникулы, чтобы фермеры получили доступ к новым сортам и технологиям.

Особое внимание уделяем производству семенного материала. Нам нужны хорошие семена. В этом году доля высеваемой элиты 9,1 %.

Когда субсидировали без разбору, то опять же шел перекос. Были случаи, когда хозяйства засевали все свои поля суперэлитой. А потом весь свой урожай продавали как зерно. А должны были продавать на семена. Элита дает высокие и качественный урожаи. Поэтому мы сейчас ограничили площади, по которым хозяйство может получить субсидии по элите. И считаем, что для сортосмены элита должна составлять до 15 %.

Сами сорта по зерновым – на 60 % отечественные сорта. Но это не обязательно генетика отечественная.

— Вы упомянули Monsanto. А у нас есть продукция, выращенная на их семенах?

— Есть. Высеваются у нас Licamero, Triso, Monsanto. У нас фермеры, особенно из крупных хозяйств, ездят по всему миру, экспериментируют.

— А ГМО у нас есть?

— У нас запрещен по закону высев ГМО-семян. Но у нас были соя и кукуруза не как семенной материал, а как корма. Мы сейчас работаем, у нас есть соглашение по ГМО-семенам в рамках ЕЭС, защищенность от ГМО-семян. Это и лабораторные исследования, и реестр. И реестр ГМО в целом. По семенам есть жесткий контроль

Но влияние все равно идет. Если завезут сою на корма и вырастят на ней птицу, будут ли последствия для потребителей мяса из этой птицы? Здесь мы работаем с СЭС.